Нахожусь в очень подавленном состоянии. Как будто нет выхода. Даже нет конкретной ситуации, из которой надо выход искать. Постоянный пессимизм, угнетенность. Мне не нравится жить.
Каждый день проживаю бесцельно. Занимаюсь всем, забиваю свободное время полностью, а все равно ощущение, как будто обмотана пленкой: ни разговаривать, ни двигаться не хочу. Не вижу смысла в общении с людьми. Если раньше хоть окружающие как-то спасали ситуацию, то теперь я постоянно одна и даже сама не понимаю, чем я занята все время, как провожу свой день, где нахожусь.
До лекарств в подобном состоянии другие вещества помогали скрасить будни, то теперь ни курить, ни даже алкоголя не хочется. Вообще.
Тупо включился какой-то аутизм и отрешенность от всего.
Мне снова все неинтересно и скучно.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Нельзя просто так радоваться жизни. Но я на минуту немного даже счастлива.



я признаюсь тебе в любви!
я труп, обтянутый любовью
я сердце вырву из груди
я обольюсь горячей кровью
я мозг спинной сгрызу клыками
я вот сейчас и прямо здесь
я есть и буду жить веками
я буду вечность говорить
мир, я признаюсь тебе в любви!

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Иногда я сплю на сцене. Как сегодня. Мой бар маленький: тут всего пара столиков, барная стойка и небольшая, собственно, сцена с маленьким пианино в углу. Я люблю ее. Люблю эти нелепые занавески, которые скрывают потайной вход в подсобные помещения. Люблю затхлый запах нестиранной ткани. А так же люблю этот старый пол, который уже давно как не растет в лесу.
Иногда я сплю с кошкой. Как вчера. А сегодня она удрала на охоту. Мне холодно, я укрываюсь выцветшей скатертью и кладу под голову грязное кухонное полотенце, нитей которого еще недавно любовно касались пальцы бармена. Временами я слышу шорохи мелких насекомых и грызунов. Через окно пробивается яркий свет уличного фонаря и маленькие пестрые блики лампочек на вывеске бара. Часто я наблюдаю, как небольшие группы почтальонов останавливаются возле входа и наслаждаются некой импровизированной гирляндой в их головах. А кто-то ждет писем.
Охота закончена. Это я понимаю по мягким лапам, которые так же мягко сейчас ступают клавишами фортепиано. Снова забыли закрыть. Отыграл последний блюз, отпели последние бордельные песни. И, наконец, можно начинать исполнять сонаты. Или симфонии. Моя кошка может только грязное кабаре.
У ее ног миллионы цветов. У ее рук миллиарды немытых ртов. А она и не брезгует ими. Она их любит. Как я люблю пол на моей сцене.
И вот сейчас она перевоплощается в усталую молодую женщину. Чулки ее порваны. Голос прокурен. А шелковое платье еще влажное после ночных прогулок красными бархатными постелями. Только губы идеально алые. Идеально и нежно обхватывают мундштук, изредка выпуская кольца дыма.
Пошло, да. Так же пошло и вульгарно, как и песни, которые она извергает.
Не убивай во мне
Не убивай и не души
Не убивай, не убивай, оставь мою ярость
Хочешь, я тебя поцелую?
А в губы?
А в шею?
Ну, в грудь?..
Куда же несет голову? Эй, остановись, гарсон!
О, боги!..
Он заткнул мне рот!

Дальше громко и быстро, плавно и шумно передвигаются ее руки, бегают ее пальцы по кнопкам адской, пишущей музыку машине.
Оборачивается ко мне, лукаво подмигивает и посылает воздушный поцелуй. Ведьма.
Не могу устоять. Ложусь.
Иногда я сплю на сцене.